В моей жизни происходило много знаковых встреч. Они остались со мной навсегда, они повлияли на мою жизнь, на моё творчество. Это встречи с интересными людьми. Среди них много педагогов, знакомство и общение с которыми стали для меня важными жизненными эпизодами.

Анатолий Романович Симачёв – замечательный характерный танцовщик Большого театра. 

В зал вошёл новый педагог народно-характерного танца, он осветил нас своей незабываемой улыбкой, а потом закричал… Так он появился в жизни нашего курса Московского академического хореографического училища (теперь – Московская государственная академия хореографии). Таким я его и помню.

Замечательный эмоциональный танцовщик, создавший ряд ярких партий на сцене Большого театра. Лесничий в «Жизели», Тибальд в «Ромео», Северьян в «Каменном цветке», Дросельмейр в «Щелкунчике», Фея Карабос в «Спящей красавице» и многие другие. Я очень любил смотреть на его исполнение Незнакомца в «Легенде о любви». А как он делал обертасы в мазурке польского бала в опере «Иван Сусанин»! Такое исполнение – это методические пособие. Как жаль, что тогда не было видеофиксации, и многое осталось только в воспоминаниях, и это невозможно показать сегодня молодым артистам. 

Это удивительный человек, который мог своей энергией и любовью к искусству заразить любого встречного. Придя в театр, я встретил там уже не своего учителя, а старшего коллегу, всегда готового ответь на вопрос, подсказать, что было важно в этом не самом добром мире больших людей.

Я дружил с Анатолием Романовичем и его женой, Аллой Георгиевной Богуславской, так же танцовщицей Большого и прекрасным педагогом. Позже, когда я уже был студентом ГИТИСа, Алла Георгиевна стала моим преподавателем по композиции характерного танца. Потрясающая женщина, полностью отдававшаяся себя искусству танца. В это время впервые в СССР пригласили педагогов современного танца. Алла Георгиевна переоделась в танцевальную форму и пришла заниматься вместе с нами. Изучив этот предмет, насколько это было тогда возможно, Алла Георгиевна стала первым педагогом современного танца в училище. 

Часто бывая у них дома, я слушал рассказы о Большом театре, о различных постановках, артистах, ну и, конечно, о гастролях.

Будучи очень общительным человеком, Анатолий Романович не забывал обо мне и на гастролях. Он любил похулиганить, повеселиться. Очень любил ночные прогулки по зарубежным городам. В те годы советский артист за такие прогулки мог легко попасть в списки невыездных. Анатолий Романович выводил нас на улицу через служебную лестницу. Дверь на первом этаже открывалась только изнутри, наш предводитель вставлял в дверь спичечный коробок. И мы отправлялись по улицам – слушать рассказ о прошлых поездках и приключениях артистов Большого в этом городе. «А если коробок вытащат?» – однажды поинтересовался я. «Тогда мы попали», – ответ был прост.

А ещё Анатолий Романович очень любил букинистические магазины. Его часто можно было найти в магазине, читающим какую-нибудь книгу, стоя у прилавка. Необыкновенно увлекательно он объяснял, почему его заинтересовала именно эта книга. Рассказ о книге погружал тебя в какой-то таинственный мир, но я был слишком молод, и – увы! – слушал очень невнимательно. 

Однажды, путешествуя во время отпуска по Кавказу, я оказался в Сочи. Мой поезд уходил ночью. Зная, что в сочинском «Актёре» отдыхает Симачёв, я отправился его навестить. Нашёл я его на пляже вместе с группой моих старшими коллег из Большого театра. После небольшой заминки удивления и радости прибытия в компанию молодого человека меня погрузили в разговоры об искусстве. Это поколение не только много знало, но и умело с вдохновением делиться, обсуждать.

Мы долго болтали с Анатолием Романовичем в тот вечер. Не помню к чему, но тогда он сказал мне фразу, которая стала для меня очень важной в моей жизни, но понял её значение только много лет спустя: «Ученики нередко предают педагогов, педагог не имеет права никогда забывать о своём ученике».

© Константин Уральский