«Изобретательный, неординарно мыслящий хореограф прочитал партитуру по-своему, предложив новый взгляд и на сюжет, и на образы сказки».

СТРАВИНСКИЙ ПО-ФРАНЦУЗСКИ И ПО-РУССКИ. Ольга Розанова

Есть ли в нашей стране, а, возможно, и за ее пределами, такой театр, где в один вечер можно увидеть «Жар-птицу» и «Свадебку» Игоря Стравинского, да еще в новых современных постановках? Если же подобное происходит не в балетных столицах, а в так называемой провинции, это событие и вовсе исключительное. Впрочем, удивляться нечему, если знать, что придумал и осуществил проект в Челябинском театре оперы и балета Константин Уральский. Главный балетмейстер уже не раз поражал зрителей оригинальностью постановок, широтой интересов, многообразием профессиональных умений. Достаточно назвать грандиозную фантасмагорию «Мир Гойи», драматическую поэму «Отражения. Чехов» и чисто танцевальный опус – лирический «Концерт Рахманинова». И вот очередной, скажем прямо, любопытнейший эксперимент – «Русские балеты в хореографии XXI века» – два балета Стравинского разных по жанру и стилю.

Постановщиком «Свадебки» Уральский видел известного хореографа-«модерниста» Режиса Обадия (Франция), «Жар-птицу» с обновленным либретто решил сочинять сам. Осуществить задуманное удалось лишь через два года, но план худрука стоил затраченных усилий. Премьера «Русских балетов» с музыкой Стравинского прошла с громадным ус¬пехом, притом, как и следовало ожидать, два сочинения представили разные направления современного балетного театра: «Свадебка» – бессюжетный, точнее, программный балет на основе современного танца, «Жар-птица» – традиционный балет-сказка, решенный средствами классического и гротескового танца.

Темпераментного француза экспрессивная партитура Стравинского захватила неистовым звучанием, неукротимыми ритмами. С такой же неистовостью хореограф обрушил на зрителей кипящую лаву танца. Проигнорировав программу балета (стилизованный обряд крестьянской свадьбы), Обадия вывел на сцену шесть пар юношей и девушек в современных одеждах, демонстрирующих непреодолимую силу взаимного влечения. Брутальные юноши настойчивы, нетерпеливы, порой агрессивны, но и девушки не торопятся им уступать. Перипетии любовного игрища балетмейстер выстроил с завидной изобретательностью, варьируя приёмы акробатического партерного и воздуш¬ного танца. В ход пошли даже одежды исполнителей. Вот юноши накинули на девушек пиджаки и завязали рукава узлом, обездвижив партнерш: тактический маневр, подтвердивший их превосходство.

Девушки, в свою очередь, взяли реванш. Воспользовавшись минутным затишьем в музыке, они облачились в белые платья невест, но покориться избранникам по-прежнему не намеревались. С новым взрывом музыки любовные баталии возобновились. Яростный азарт всех участников действа не утихал до самого финала, возвещенного ударом колоколов. Мужчины подняли девушек в воздух, и те замерли с согнутыми в коленях ногами, разведенными в стороны. Мизансцена, выдержанная до закрытия занавеса, недвусмысленно провозгласила конечную победу мужчин и добровольную капитуляцию женщин.

Правомерность подобного решения не вызывает сомнений. И в партитуре Стравинского сюжет практически растворяется в музыкальном потоке, и только слова старинных песен поясняют происходящее. Суть же действа и, главное, дух музыки, её оригинальный стиль и колорит хореограф передал мастерски. Его композиционные приёмы разнообразны (унисон, контрапункт, переклички «голосов»), комбинации движений плотны, динамичны, неожиданны. Не удивительно, что молодые артисты, воспитанные на классике, самоотверженно бросались в водовороты танца, без видимых усилий справляясь с новой для них, весьма сложной лексикой.

Зрители премьеры, долгими овациями ответившие на музыкально-пластический натиск «Свадебки», могли перевести дыхание на поэтичной «Жар-птице». Сюжет сказки знаком с детства: Иван-царевич с помощью чудо-птицы одерживает победу над злым Кащеем, освобождает из плена Девицу-красу и женится на ней. Наслаждение для слуха гарантировала блещущая красками партитура Стравинского. Воображение уже рисовало сказочные картины - мрачный замок Кащея, яблоневый сад в лунном свете, вспыхивающий золотом при появлении Жар-птицы. Однако в воображении Константина Уральского возникли иные картины. Изобретательный, неординарно мыслящий хореограф прочитал партитуру по-своему, предложив новый взгляд и на сюжет, и на образы сказки.

Неожиданности начинались с первой минуты спектакля. Вместо живописных панно - черное пространство сцены и свисающие с колосников узловатые белые канаты вроде гигантской паутины. Царством запустения и мрака правил не высохший старец с длинной бородой, а паукообразное существо. Этот Кащей в обтягивающем гибкую фигуру черном комбинезоне, с «хвостом» серебристых волос, стянутых на затылке, зловещ и даже по-своему красив. Но ещё удивительней метаморфоза «Жар-птицы». Она вылупилась из волшебного яйца, образованного телами свернувшихся клубком танцовщиков, но меньше всего новорожденный птенец напоминал экзоти-ческую огненную птицу. В короткой белой пачке и панталончиках выше колен непоседливая птаха резво бегала на пуантах, с любопытством осматривая окружающий мир. Дитя играло со своим пером, не догадываясь о его магической силе, доверчиво льнуло к дяде-Кащею, но тот коварно завладевал пером, таившим в себе его смерть.

Сломленную горем птицу возвращал к жизни Иван, проникший в царство Кащея на поиски своей невесты, украденной злодеем. Благодарная Птица платила ему добром, но происходило это после ряда испытаний, выпавших на долю Ивана. За это время птенец подрос, «оперился», обрёл чудесную силу. И когда в решающий для судьбы молодой пары миг Жар-птица внезапно появилась в сверкающем золотом оперенье, предвещая неизбежную победу добра, зрительный зал взорвался овацией. Вот он, момент театрального чуда, ради которого стоило усложнить фабулу сказки!

Остроумно решена Уральским и кульминация балета – «Поганый пляс». Вместо шествия свиты Кащея – чудищ различных мастей, – сцену заполнила вязкая темная масса: то ли трясина, засасывающая все живое, то ли липкая паутина. В диковинного монстра преобразился кордебалет: черные полотнища скрыли торсы исполнителей, так что видны были только стопы и головы, акцентирующие острые ритмы музыки. Самоограничение хореографа в данном случае оправдано общим решением спектакля, но иногда танец героев выглядел уж слишком скромным, уступающим многокрасочной палитре музыки. Молодые солисты труппы – Софья Лыткина (прелестная Жар-птица), Валерий Целищев (таинственный Кащей), Наталья Большина (нежная Марьюшка), Евгений Атаманенко (мужественный Иван), Полина Курбатова (неуловимая Мара Морена) так легко справились с предложенными техническими и актёрскими задачами, что не спасовали бы и перед более сложной хореографией. Мастерство молодого поколения челябинской труппы, воспитанного на разноплановых спектаклях Константина Уральского, – ещё одно весомое достоинство его премьеры.