То, что я увидел на сцене, меня ошеломило. На фоне роскошного, стильного задника, вобравшего в себя редкие цвета медной патины, горных камней и дремучего леса, в полном составе сидел оркестр театра, а над ним в белых одеждах – весь состав хора, все 70 человек.

Артисты балета, действующие на сцене, одеты также во что-то вневременное. Женщины – то ли в платьях, то ли в ночных сорочках. Мужчины – в жилетах на голое тело. Здесь нет признаков эпохи – все это просто люди. Мужчины и женщины.

Они собирают из камней некие ритуальные конструкции, похожие на ковчеги. На камнях отчетливо выделяются буквы, или знаки Каббалы.

«Кармина Бурана» – загадочный памятник литературы. Все тексты на латыни, некоторые из них абсолютно не доступны современному человеку. Неподъемный зашифрованный манускрипт. И вот отважный постановщик берется соорудить его на сцене, пропустив через свое сердце, дав абсолютно новое прочтение.

Здесь столкнулось странное, когда-то вопиющее, а сегодня поражающее своей дерзостью смешение классических жанров. Симфоническая музыка, хоровая оратория, балетные миниатюры абсолютно современного звучания, оперные арии и пантомима.

Зрелище мощное, восхищающее своей монументальностью. Я увидел в балетных эпизодах размышления на вечные темы. О войне – об этом вечном, безумном занятии мужчин. И о мире – вечной антитезе войны, о мире, где ждут женщины – лучшая половина Вселенной.

Столь же планетарно и метафорично звучат темы плотской любви, вечного выбора мужчин и женщин – вечных ошибок, исканий, ревности, зависти, бытовых трагедий.

Очень сильна в ткани балетной составляющей этого многоэтажного спектакля тема мистики, столь насущная для Средневековья. Мощнейшее размышление о жизненных масках, об искренности и двуличии. «Венчание» некой значимой маски на власть, «развенчание» личности от маски – вечная тема и нашего времени.

Удивителен диалог балетных танцоров и солистов оперы. Они, общаясь на разных языках, четко понимают друг друга. Казалось бы, это сочетание несочетаемого, двух космических систем, двух палитр с несмешиваемыми красками. Вообще весь спектакль Константина Уральского «Кармина Бурана» – это преодоление. Преодоление сопротивления обычного театрального материала, поставленного в новаторские обстоятельства.

Хоровая кантата не просто сопрягается, а живет единой жизнью с балетными миниатюрами. Оперные арии вступают в художественный диалог с балетными пантомимами.

В ходе спектакля у них рождается новый единый язык. И совсем не чувствуется разнородности материала – и хор, и оркестр, и оперные солисты, и балет – все живущие на сцене становятся единым монолитом.

Все это и есть «Кармина Бурана» Астраханского театра оперы и балета – спектакль о вечных категориях человеческого бытия, спектакль о Боге и Человеке, спектакль о войне и Любви. Изумительный шедевр Константина Уральского на музыку Карла Орфа. Музыкальный руководитель и дирижер-постановщик – Валерий Воронин.

…Но в тот же вечер нас ждало еще одно потрясение. Казалось бы, куда уже выше? Можно ли нас сегодня удивить еще чем-то? Оказывается, можно.

Оказывается, в тот день Константин Уральский давал целых две своих премьеры. И если первая поражала мощным монолитом несочетаемых жанров, то вторая потрясала уже с названия… Балет «Пиаф»! Хореографы-постановщики – Константин Уральский и Юрий Ромашко, музыкальный руководитель постановки и дирижер – Валерий Воронин.

За пару недель до премьеры я говорил с Константином Семеновичем о том, как он выбирает темы для своих балетов.

Ну, действительно, откуда в его хореографии взялись Пастернак, Ремарк и Чехов? Или готовится Андрей Рублев? Константин ответил мне спокойно, без пафоса, как о мысли давным-давно передуманной: «Балет – это танец. А классический танец далеко не все понимают и часто не принимают вовсе. Сегодня, мне кажется, классический балет должен сделать шаг навстречу зрителям».

Таково мнение мастера. И нельзя сказать, что нет дани классике – в репертуаре Астраханского театра оперы и балета есть и «Лебединое озеро», и «Щелкунчик», и «Дон Кихот». Но также отчетливо прослеживается страстная тяга театра к другому, не виданному ранее балетному материалу, основанному на великолепном литературном и музыкальном материале.

Итак, сегодня «Пиаф». Константин сам признается – замысел существовал давно. Но уж очень не хотелось банального «обтанцовывания» песен великой Эдит Пиаф.

Для полноценного балета должна была родиться музыка. И она родилась. Композитор – друг нашего героя – носит символическую фамилию Дягилев. Как выяснилось, молодой композитор приходится внучатым племянником великого создателя «Русских сезонов».

И вот закончился антракт, мы видим снова оркестр и хор на сцене. Только теперь хористы одеты в разноцветные блузы и кепи парижан начала ХХ века. А дамы нарядились в кокетливые коктейльные платья.

В этом спектакле Уральский впервые выступил в качестве художника-постановщика. Главным символом стал гримировальный столик с зеркалом, обрамленным ослепительными лампочками-звездами.

Символом искусства и таланта у постановщика становятся прозрачные хрустальные шары. Неслучайно в финале балета над сценой спускается целая россыпь хрустальных шаров, плеяда талантов «мира искусств».

Зеркальных столиков на сцене стоит добрый десяток. Каждый раз, в зависимости от действия, они носят то или иное смысловое значение.

Когда их составляют рядом, близко друг к другу, для стоящей в стороне маленькой Эдит эти лампочки становятся «огнями большого города».

Попав внутрь этого пленительного мира, внутрь зеркал, Эдит погружается в пучину закулисных интриг и сплетен. Здесь на нее смотрят вожделенные глаза жаждущих мужчин и женщин.

А в момент исповеди столик с зеркалом превращается в икону. Эти манящие ослепительным светом зеркал, движущиеся предметы то окружают героиню, то агрессивно наступают, пытаясь раздавить ее. Отличная сценография!

А начинается все с того, что за роялем сидит пианист (он же главный дирижер и художественный руководитель театра). К нему в бар заходит посетитель, загадочный человек, одетый в черное.

Некоторое время он внимательно слушает пианиста, а потом вдруг начинает танцевать. Точнее, сочинять спектакль. С этой минуты и до конца зрителей не покидает чувство, что этот странный человек (а играет его сам Уральский) создает свой балет «Пиаф» прямо на наших глазах.

Откуда-то он достает хрустальный шар и вручает его, как божественную мету, главной героине. Это шар-вдохновение, шар-талант, им отмечается настоящий художник. Символ проходит с Пиаф через всю ее жизнь.

В этом прелестном спектакле состоялось два актерских открытия. Первое – это исполнительница главной роли Мария Стец.

Она и внешне чем-то похожа на Пиаф. Но прежде всего она не есть машина, слепо, до фанатизма повторяющая лексику хореографа. Перед нами актриса, способная пережить самые серьезные и глубокие чувства.

Более того, она способна даже в этой роли на импровизацию. Уральский всем солистам этого спектакля позволяет допуск для импровизации.

И молодые артисты балета это ценят. Через импровизацию спектакль проникает глубоко в их души и становится частью их естественной жизни. Мне показалось, что все участники этого спектакля наслаждаются, купаются в предложенном материале. Вы только посмотрите на артистов хора – с каким удовольствием они играют свои небольшие роли в этом балете.

Да, Константин Уральский остался верен себе. Он не «обтанцовывает» песни Пиаф. Он повествует практически обо всей жизни великой актрисы великим языком балета. Здесь и очаровательный дуэт двух влюбленных женщин. Здесь и мучительный выбор мужчины сквозь толпы поклонников и любовников.

Но особенно, на мой взгляд, постановщику удалась «Молитва» Пиаф. Актриса настолько хороша и наполнена, что в этой трагической сцене она просто идет на зал. Никакого пафоса, лишних движений. Просто идет. Идет медленно и трагически.

Но какое за этим психологическое наполнение. Кажется, что перед нами проходит целая жизнь Пиаф – от маленькой уличной девочки, певички варьете, суперзвезды мировой сцены до больной, разбитой страданиям и жизненными трагедиями «старухи».

Это феноменальный эпизод, тот счастливый случай, когда блистательная идея постановщика находит столь же блистательное воплощение солистки.

Другим открытием Уральского в этом спектакле стала солистка хора Оксана Воронина, которую он отыскал среди 70 голосов хористов. Эта юная очаровательная певица поет вживую весь спектакль. Согласитесь, петь песни Пиаф на спектакле «Пиаф» – это очень ответственно. И юная солистка с этим испытанием справилась.

Поэтому на сцене перед нами две Пиаф, одна пластическая, вторая голосовая. Но нас это никак не смущает – наоборот. Мы получили единое целое. Мы получили одноактный шедевр отечественного балета – «Пиаф».

И главное, нет ни одного сползания в варьете, в шансон, ни одной измены классическому балету. Это воплощение великим балетным языком судьбы Великого человека, маленького «воробушка» – Эдит Пиаф. Браво, Уральский.

P.S. «Я беру новые темы в классический балет, чтобы те зрители, которые знают и любят Ремарка, Чехова, наслаждаются Пиаф, но не очень жалуют балет, принципиально изменили свое мнение. Наш классический балет сегодня делает шаг в сторону зрителя, ни на йоту не теряя своей возвышенности» – Константин Уральский.